Зона Справедливости - Страница 54

Тут перед расфокусировавшимися глазами Колодникова возник какой-то смутный предмет, оказавшийся стопкой в корявых Борькиных пальцах.

— Прими, — сурово повелел электрик. — Не нравится мне, слышь, как у тебя морда дергается… И закусывай давай!..

— То есть это что же?.. — сдавленно спросил Алексей, беря стопку дрогнувшей рукой. — Значит, и Костик этот… из второго подъезда… Мне опер сказал, череп в двух местах проломлен, монтировкой по башке били…

Борька мрачно кивнул.

— Сам и проломил кому-то, — ворчливо отозвался он со вздохом. — Да у всех у них, кто за рулем, либо монтировка под сиденьем наготове, либо палка резиновая…

За окном еще раз вспыхнуло и громыхнуло. Колодников тихонько застонал и, морщась, выцедил водку. Лекарство пьют с таким выражением. Честно сказать, беспомощно прозвучавший вопрос насчет Костика Алексей задал по одной-единственной причине — лишь бы протянуть время. Однако способность соображать уже возвращалась, хотя лучше бы она этого не делала.

— Что же это, Борька? — еле слышно выдохнул Алексей. — Как же теперь?..

И опять он спросил не о том. Вернее — о том, но тут же пошел на попятный, в последний момент подменив один вопрос другим.

Борька крякнул и негромко выругался.

— Хреново теперь, Петрович, — сказал он в сердцах. — И не просто хреново… Ты когда из дому сейчас выскакивал — двенадцати не было, так?.. А плюха твоя тебе где вернулась?

— Возле стойки… Ну, где ковры выколачивают…

Борька присвистнул и надолго замолчал, уйдя в тревожное раздумье.

— Чуть ли не у подъезда, короче, — с тоской проговорил он наконец. — Раньше-то — как было?.. С полпервого до часу ночи и только в самой арке… Я ж тебя в тот раз не зря доставал-то! Проверить хотел…

— Это когда ущипнуть просил?.. — с замиранием догадался Алексей.

— Ну! Того, правда, так и не нашел, кто щипал… Поймал потом алкаша одного, ну, и он мне, слышь, за бутылку по уху себя смазать разрешил… Легонько, конечно… Мне ведь тоже, знаешь, уродоваться потом неохота было…

— И согласился… алкаш этот?.. — Алексей тоже понизил голос.

— А то нет? За бутылку-то!.. Выписал я ему плюху, выхожу ночью во двор… И только-только в арку сунуться нацелился — бац мне по уху! А пять минут первого на часах… То есть тогда уже все это дело пошло разрастаться, понял?.. А уж как ворота поснимали… — Борька махнул рукой и безнадежно вздохнул. — Сначала двор перемкнуло, а там, глядишь, и весь район накроет… Ты телевизор-то — как? Смотришь?..

— А что там?

— Что-что!.. — с досадой сказал электрик. — Москва уже о нас передает. Разгул преступности, то-се… Это, будь уверен, всех ментов на ноги поднимут, по ночам патрулировать начнут. А менты — ну, сам прикинь! У них же каждый, пойми, замаран… Даже если он и не убивал никого до смерти — все равно ведь ногами топтал, дубинкой чистил что ни день!.. Работа у них такая… И вот ты прикинь, Петрович: прослужил ты, скажем, лет десять в ментовке — и как все это разом на тебя вернется!.. Да сдохнешь тут же, кто ж такое выдержит?.. А там, не дай Бог, комендантский час объявят — нос на улицу не высунем… А то и стрелять начнут — с дура ума…

Колодников почувствовал, что задыхается, просунул руку за горловину свитера, рванул вместе с воротом рубашки. Треснула материя, отскочила пуговка…

— Ты погоди… — хрипло выговорил Алексей. — Ты… ты мне вот что скажи… Что это? Конец света, что ли?.. Второе пришествие?..

Сам испугался своих слов и притих. За окном ослепительно полыхнуло, гром выдержал паузу — и оглушил, раскатился.

— А оно тебе интересно? — недовольно спросил Борька, переждав долгий грохот за окном.

Колодников заморгал.

— Т-то есть…

— Конец света, конец света… — передразнил Борька. — Ты гляди, как бы тебе самому конец не пришел! А свет — он, знаешь, сам о себе позаботится…

— Нет, но… — пришибленно пробормотал Алексей. — Ты же два года уже… Ну, чуть меньше там… полтора… И-и… ни разу не задумался: что вообще происходит?..

Борька еще раз вздохнул, потом как бы невзначай огладил болтающиеся на груди крестики, ладанки и прочие амулеты. Покосился сердито.

— Знаешь, что я тебе, Петрович, скажу? Не нашего это ума дело… Нам с тобой главное — что? Что мы с тобой оба… Ну, как это сказать?.. Ну, вроде как очистились. Нет за нами ничего, понял?.. А остальные пускай как хотят…

Алексей, казалось, не слышал. Медленным движением он снял очки и, бросив на стол рядом с банкой, неловко поднялся с табуретки. Выпрямился. Волосы — дыбом, глаза — незрячие.

— Мне отмщение… и Аз воздам… — запинаясь, с тихим сумасшедшим смешком выговорил он.

— Чего?.. — поразился Борька и тоже привстал, глядя на Алексея с откровенной тревогой.

Действительно, физиономия у Алексея Колодникова была в этот миг такая, что поневоле встревожишься. Сначала лицо его выражало ужас и только ужас, а затем вдруг озарилось шальной улыбкой, исполненной изумления и злорадства.

— Вот!.. — ликующе, со всхлипом выпалил Алексей и произвел вдохновенный, хотя и решительно непристойный жест — от локтя, сразу почему-то успокоивший электрика.

— Ты это кому? — с интересом спросил Борька и, все еще помаргивая, снова опустился на табурет.

— Им! — победно прорычал Колодников, стискивая кулаки. — Им, сукам! Что? Допрыгались, твари!.. Кру-тые!.. Ну и где вы теперь все будете?.. С бицепсами вашими, со стволами, с машинами у подъезда… Идешь — взглянуть на него боишься… Сволота, убийцы!.. Вот когда за все ответите! Крышка вам теперь, господа, крышка! Крышка!..

Ощерясь, он торжествующе ляпнул ладонью по кухонному столу, заставив все на нем подпрыгнуть и едва не разбив заодно свои же собственные очки.